Ваше Святейшество! Ваши Высокопреосвященства!

Досточтимые пастыри, братия и сестры!

Благодарю за предоставленную мне возможность выступить перед столь высоким собранием, — возможность, которую я ценю тем более, что в работе Издательского Совета Русской Православной Церкви существуют проблемы, разрешение которых настоятельно требует благословения и поддержки священноначалия. Эти проблемы касаются как церковно-просветительских, так и экономических аспектов деятельности Совета и, как представляется, для их разрешения требуется увидеть взаимосвязь этих аспектов, чтобы решать весь комплекс проблем в целом. Описанию нынешнего состояния православного издательского дела, его сложностей и перспектив и будет посвящен мой доклад.

Прежде чем даже просто обозначить все наши проблемы, хотелось бы сказать о том, в каком ключе их, как мы полагаем, следует рассматривать.

Промыслом Божиим история России, ее культуры и государственности неразрывным образом связана с бытием Русской Православной Церкви. Достаточно хорошо известно, что в формировании государства Российского наша Церковь играла ведущую и, пожалуй, даже решающую роль. Известно также, что на протяжении всей отечественной истории в трудные времена именно голос Матери-Церкви побуждал россиян к действиям, направленным на благо Родины. Не следует забывать и о той важной роли, которую сыграли в развитии национальной экономики православные монастыри. Но хотелось бы подчеркнуть и основополагающую роль православной духовности в становлении и развитии национальной культуры, — ведь и сам язык русской литературы обязан своим существованием именно просветительской деятельности Православной Церкви. Переводы Писания, богослужебные книги, жития — вот источник русской письменности. Добавим, что и традиции русского искусства зародились в лоне церковных художеств, и именно в Церкви были созданы те шедевры, которыми восхищается вся мировая культура.

Сейчас мы переживаем непростые времена российской истории. И вновь Промыслом Божиим наша Церковь призвана сказать свое слово и имеет к тому все возможности: известно, что, невзирая на антицерковную кампанию в ряде СМИ, мнение Церкви высоко ценится в народе, а Святейшего Патриарха социологические опросы год за годом называют одним из наиболее авторитетных лиц в России. Наряду со многими другими неустройствами, о которых теперь повсеместно говорится, слышатся вполне обоснованные опасения наступающей культурной катастрофы. И кто же, как не Русская Православная Церковь, должен придти на помощь национальной культуре, неотъемлемой частью которой является литература в широком смысле слова?

Православная Церковь по своей глубинной сущности надмирна, но определенным образом существует и действует в мире; она призвана возвещать Благую Весть Божественного Откровения, иными словами — открывать миру путь из времени в вечность, и делает это яко же можаху, то есть использует те способы, которые были бы доступны современному человеку. Это значит в частности, что Церковь не пренебрегает наукой и техникой в самом широком смысле слова, но тщательно отбирает то, что, безусловно, может способствовать ее миссии, отбрасывая в то же время, например, широко применяющиеся ныне средства манипулирования общественным сознанием. Разумное же использование чужого опыта никогда не было отвергаемо Церковью, начиная со святоотеческой эпохи, когда античная философия стала вспомогательным средством разработки основ православного богословия. Поэтому при рассмотрении нашей темы мы будем обращаться к опыту отечественных и мировых светских издательств и по мере надобности — к опыту издательств инославных.

Что же имеется в виду, когда мы применительно к нашей теме говорим о «непростых временах»? Оставим в стороне собственно политические обстоятельства, тем более что стремление некоторых политиков (и в особенности так называемых «политтехнологов») приписать Церкви некую политическую позицию и заставить ее этой позиции соответствовать — вещь в корне противоречащая основам православной экклезиологии и, хотя и заведомо обречена на провал, но способна сеять соблазны. К нашей теме имеет непосредственное отношение ситуация, сложившаяся в книгоиздании, как светском, так и церковном, и в книготорговле.

Казалось бы, книгоиздательство в стране процветает; другой вопрос — что стоит за этим процветанием, и в какой степени мы, православные издатели, можем воспользоваться опытом издателей светских. При сколько-нибудь серьезном рассмотрении выясняется, что опыт светского книгоиздания мы, разумеется, должны принимать во внимание, но для нас он скорее отрицательный, и на этом я позволю себе остановиться подробнее.

В основном всякое книгоиздание ставит своей целью получение прибыли. Разумеется, наш Издательский совет тоже не упускает из вида этот параметр своей деятельности, но вопрос в том, какими способами эта цель может быть достигнута. Зачастую она достигается ценой крайне низкого качества редакционной подготовки, на что мы пойти не можем хотя бы потому, что стремимся сделать православную литературу образцом издательской культуры (к содержательному аспекту проблемы мы обратимся в дальнейшем). С тенденцией максимального удешевления издательского процесса за счет качества соседствует неоправданно высокая оптовая цена, которая еще увеличивается при розничной торговле. На это мы точно так же не можем пойти, поскольку православные издания, будучи литературой просветительского характера, должны быть по возможности относительно доступны. Не будет большим преувеличением сказать, что плохие издания катастрофичны для русской культуры, и в первую очередь потому, что притупляют вкус читающего и создают ситуацию, которую некоторые философы в свое время определили как оглупление. А мы свою задачу видим в том, чтобы православные издания стали культурообразующим фактором в жизни России, чтобы наш народ возрастал в мудрости о Христе. Это целиком находится в русле традиций нашей церковной жизни. Не побоимся высоких слов: и в этом отношении Русская Церковь призвана в очередной раз придти на помощь своей стране.

В чем же видится решение этой проблемы — блюсти высокое качество издательской продукции и не раздувать при этом цены? Очевидно, нам нужно пересмотреть привычные стадии издательского процесса с тем, чтобы сотрудники высокой квалификации выполняли не одну принятую обычно в издательском деле функцию, а несколько, например, чтобы один человек умел делать то, что делает технический редактор, корректор и считчик. То, что называется человеческим фактором (а мы не имеем права перенимать нравы того, что справедливо называется «бандитским капитализмом», при котором работник подвергается всяческим унижениям и обречен на страх и нищету), заставляет нас относить такое решение в область долгосрочного планирования, и не потому даже, что невозможно безжалостно увольнять заслуженных издательских работников, отдавших нашему церковному делу многие годы жизни, но и потому, что новые кадры практически неоткуда брать: издательскому делу, как правило, не обучают или обучают недостаточно. Поэтому предлагается реформировать издательский процесс постепенно, а этому может помочь институт стажеров, зачисляемых на определенный срок (от полугода до двух лет) с тем, чтобы они не только осваивали издательский процесс и выполняли отдельные работы, но и консультировались в тех издательствах, где работа построена на указанных принципах.

Совмещение функций в процессе редакционной подготовки книг сулит еще и ту несомненную пользу, что при общем уменьшении финансирования издательского процесса отдельному работнику можно будет платить больше, нежели сейчас; очевидно, благотворность такой ситуации не нуждается в дополнительной аргументации. Нам не следует забывать, что трудящийся достоин пропитания (Мф 10:10) и что, согласно статистике, прожиточный минимум в Москве примерно в три раза выше, чем по России в целом. Разрешите отвлечься на простую житейскую истину: известно, что борьба за экономию в семейном бюджете требует гораздо больше времени, нежели может уделить домашним делам человек работающий, тем более — работающий творчески.

Когда мы говорим о светском книгоиздательстве, то общим местом и исходным пунктом для описания ситуации становится засилье низкопробной литературы. Сколь ни избита эта истина, она остается истиной. И ведь дело даже не в том, что прилавки завалены детективами и фантастикой, а в ужасающей убогости книг даже внутри этих сугубо развлекательных жанров. Отметим как наиболее удручающий момент для нас, посвятивших свои силы православному просвещению, широкую популярность оккультной и псевдоисторической литературы. Причем если оккультные книги человек выбирает более или менее свободно (правда, нужно сказать, что они рекламируются как «духовная» и чуть ли не христианская литература), то малограмотные произведения, искажающие данные мировой и русской истории на потребу невежеству, могут попасть в руки тем, кто искренне хотел бы получить настоящее знание, поэтому распространение этой литературы — в чистом виде соблазн малых сих. Такого рода дурную популярность мы категорически не имеем права культивировать, более того — мы обязаны поставить ей определенного рода заслоны самой тематикой и распространением наших изданий.

Итак, в огромном большинстве светских издательств весь процесс книгоиздания направлен на извлечение сверхприбыли любыми средствами. Отметим, что часть этих издательств вовсе не рассчитывает на длительное существование, скорее напротив. Был, например, случай, когда издательство выпустило пятитомник популярного автора, мгновенно переправило его в торговую сеть и... исчезло. Гонорара автор так и не дождался и не имел никакой возможности отыскать концы этой темной авантюры. Наша же книгоиздательская деятельность ориентируется на время, мягко говоря, продолжительное: церковная литература должна издаваться до тех пор, пока существует земная Церковь. Поэтому нам не к лицу рискованные коммерческие проекты; мы обязаны действовать более продуманно; наш срок — исполнение времен.

Если уж речь зашла о прибыли от издательской деятельности, то полагаю, что нам следует ориентироваться на ту норму прибыли, которой придерживаются наиболее авторитетные зарубежные книгоиздательства и которая считается допустимой и достаточной в мировой практике: 20% от вложений. Сейчас мы еще несколько отстаем от этой цифры; мы достигли прибыли в 17%, но наблюдается положительная динамика, и достижение двадцатипроцентной прибыли для нас — вполне реальная цель, хотя вряд ли мы в состоянии достичь ее в течение нескольких месяцев. Замечу, что для современного производства вообще это неплохая цифра, поэтому дерзну утверждать, что Издательский Совет нуждается не столько в дотациях (хотя некоторые специальные издания должны быть дотируемы), сколько в инвестициях. Однако на нашем пути к такого рода норме прибыли нам приходится преодолевать сложности не только экономического характера, о чем я скажу в дальнейшем.

Подходя к содержательному аспекту нашей издательской деятельности, я хотел бы обозначить некоторое положение, так сказать, промежуточного характера. Очевидно, одну характеристику деятельности хороших издательств в России и за рубежом (в том числе издательств христианских) нам следует изучить и применить на практике. Дело в том, что желаемая норма прибыли исчисляется как среднее по всей совокупности изданий. При этом издания подразделяются на очень прибыльные (это в первую очередь те, которые издаются большим тиражом и быстро расходятся), самоокупаемые или дающие лишь небольшую прибыль и дотационные, расходы на которые отчасти покрываются из прибыли, получаемой от изданий первого типа, а отчасти должны поступать в порядке спонсирования. Качественно лучшие наши светские издательства наряду с «легкими» и прибыльными проектами предпринимают издание таких книг, которые требуют тщательной подготовки и достойного оформления, издаются небольшим тиражом, но при этом способны стать «лицом» издательства, укрепить его культурный авторитет в глазах знатоков и любителей литературы.

Таким образом, положительный опыт, который мы можем извлечь из работы отечественных светских издательств, сводится именно к ранжированию издаваемой литературы по норме прибыли и — возможно — к перераспределению функций среди работников издательства.

Говоря же о том, какого рода издания имеют право не приносить доход, мы должны в первую очередь обратиться к опыту инославных Церквей. В основном в эту рубрику попадают учебно-богословские издания, которые просто не имеют права быть дорогими, потому что ни учащиеся духовных учебных заведений, ни сами эти учебные заведения не обладают достаточными средствами. Но следует принять во внимание, что дотируя учебную литературу, мы вкладываем средства в будущее Церкви, способствуем выращиванию поколений богословски образованных и ревностных пастырей и служащих Церкви мирян. К тому же когда семинарист рукополагается на служение в отдаленном приходе, его личная библиотека, собранная в годы учения, способна стать ему неоценимым подспорьем. Сюда же, то есть к разряду дотируемой литературы, должны быть отнесены и издания богословского характера, в том числе и научно-богословские журналы.

А вот что касается апологетической и миссионерской литературы, то она, на наш взгляд, может быть прибыльной, причем исключительно благодаря большим тиражам. Но для того, чтобы эти большие тиражи расходились, нужно соблюдать как минимум два условия. Первое — эти книги должны быть очень хорошо написаны и содержать данные и аргументацию на современном уровне в хорошем смысле слова. В них глубина мысли должна сочетаться с четкостью и доходчивостью изложения, а аргументы «за» и «против» должны быть доступны пониманию и нецерковных людей, для которых, например, фраза «Это не соответствует учению Церкви» малоубедительна. В связи с этим я позволю себе отвлечься на исторический пример. В свое время Мартин Лютер публично дискутировал с авторитетным богословом магистром Экком. Тот закончил свое выступление уничтожающим выводом: положения д-ра Лютера противоречат соборному мнению Святых отцов. Лютер с этим радостно согласился, потому что именно такова была его цель, и оба чувствовали себя победителями. А ведь оба они были опытными полемистами; тем не менее, отсутствие единой понятийной базы, отсутствие четкого понимания того, о чем и ради чего ведется диспут, привело к такому трагикомическому результату.

Что касается православной апологетики, имеющей антисектантскую направленность, то досадно бывает видеть в такого рода изданиях обличения баптистов XIX века, потому что с тех пор и баптисты изменились, и возникло множество новых сект, угрожающих духовному, психическому и физическому здоровью человека. Вот о них-то и нужно нам писать. Такого рода издания есть, но в них видится один общий недостаток: основное внимание авторов уделяется разоблачению пороков личности основателя секты, а не порочности самого учения. Определенный резон в этом есть, потому что в новых сектах принято обожествлять «гуру», но, тем не менее, хотелось бы видеть в этих книгах результаты более глубокого богословского анализа, пусть даже изложенные доступным образом. Иначе получается, что мы нарушаем православный этический принцип ненавидеть грех, а не грешника.

Второе условие — это востребованность апологетической и миссионерской литературы в первую очередь православным клиром, а также сетью духовного образования и просвещения. А это означает, что масштабы миссионерской и апологетической работы должны постоянно возрастать. Мы далеки от намерения не только критиковать соответствующие сферы церковной деятельности, но даже просто их оценивать; мы просто обращаем внимание собрания на эту простую констатацию.

И здесь мы подходим к проблеме, чрезвычайно актуальной и в такой же степени болезненной. Издательский Совет может сколь угодно пытаться совершенствовать качество издательской продукции. Однако на прилавок церковной лавки попадает в конечном итоге лишь то, что пожелает стоящая за ним женщина. Обычное правило, согласно которому все, что здесь продается, должно получить благословение настоятеля, нарушается настолько часто, что уже перестает быть правилом. Да и цены определяет не настоятель. Получив у нас литературу по вполне приемлемой цене, оптовик предлагает ее с наценкой до 50%, если не больше. И та же процедура повторяется при розничной продаже. Право же, можно позавидовать тем светским изданиям, которые осмеливаются проставлять рекомендуемую цену, которую можно превысить лишь ненамного! И можно пожалеть отцов настоятелей, которые добросовестно пытаются формировать круг чтения прихожан и слышат категорическое утверждение старосты (бухгалтера, продавца): «Нам это не нужно. У нас это не пойдет». Известны случаи, когда настоятель отстаивает свое мнение, а продавец прячет издание под прилавок и через какое-то время заявляет: «Ну, что я говорила, батюшка, так ни одного экземпляра и не купили». Так что получается, что в конечном итоге, на уровне практической реализации проектов православного просвещения, именно эти люди формируют нашу издательскую политику.

Разумеется, среди тех, кто трудится в храмах «за ящиком», множество достойных людей, но много и таких, кому лучше было бы найти иную сферу для применения своей энергии. Ниже я попытаюсь, не выходя по возможности за рамки своей темы, сказать о том, чем это на мой взгляд можно объяснить, а сейчас время поговорить о ином аспекте ситуации.

Неужели же книжные прилавки церковных лавок пустуют? — Вовсе нет. Они, как правило, загружены печатной продукцией так, что в глазах рябит. Каково же ее содержание? Приходится признать, что наряду с бесспорно полезной и интересной литературой здесь встречается и такие сомнительные издания, в силу тлетворного влияния которых священноначалию и церковной периодике приходится давать терпеливые и подробные разъяснения, которые, тем не менее, не всегда доходят именно до тех, кто, ухватив яркую книжку с хлестким заглавием, считает, что наконец-то обрел «всю правду».

Кто же издает эту литературу? Приходится признать, что этим в принципе может заняться всякий, кто способен раздобыть начальный капитал; никаких преград в своей деятельности он не встретит. Благословение можно фальсифицировать, и никакой ответственности за это никто не понесет; можно обойтись и вовсе без благословения, а можно испросить его у любого духовного лица. Мы сетуем на то, что в церковном народе возникают нездоровые течения, и не видим, что печатные изделия, подхлестывающие эти процессы, свободно продаются в наших храмах. Вот лишь один пример.

Входит в храм клирик и, проходя мимо «ящика», видит множество псевдоикон: Распутин и Грозный. Спрашивает: «Кто благословил продавать?». В ответ молчание. На вопрос, кто же это принес, — молчание сугубое. Требует убрать — убирают; по выходе из храма видит, что картинки благополучно возвращены на место.

Начиная с 2000 г. Издательский Совет принимает меры для того, чтобы ввести в какие-то берега взбаламученное море изданий, скажем, православной тематики (а это наиболее мягкое и осторожное определение, со всеми оговорками включающее в себя и литературу прямо или косвенно еретического характера или просто безграмотную). Прошу понять нас правильно: речь идет не о монополии, а о координации издательских планов всех православных издательств. Чего-то мы в этой области добились, в частности, разработали систему рекомендаций к изданию, хотя говорить о том, что она полностью отлажена (а главное — что она полностью принята издательствами), еще рано. Но основная работа впереди. У нас пока что нет базы данных по издательским планам (а у всех ли издательств эти планы есть?), а такая база данных была бы чрезвычайно полезной хотя бы для того, чтобы избегать параллельных изданий. У нас нет соответственно и данных по изданной литературе; нам их просто не дают. А нам давно пора иметь списки литературы, рекомендованной Издательским Советом для церковного распространения, и рассылать его правящим архиереям, дабы избегать по возможности тех крайне нежелательных явлений, которые я вкратце описал. Еще раз повторю: мы вовсе не настаиваем на том, чтобы в этот список входили только наши издания. Мы считаем, что Церковь должна контролировать православную литературу как в аспекте издания как такового, так и в аспекте распространения. Такого рода функции по определению можно и нужно возложить на Издательский Совет, но для этого необходимо благословение священноначалия. Православная Церковь по определению иерархична, и всякая деятельность внутри нее должна обеспечиваться авторитетом церковной иерархии.

И здесь мне, к сожалению, придется коснуться непростого вопроса внутрицерковной дисциплины, — правда, лишь в той мере, в какой он сказывается в деятельности Издательского Совета. В сущности, я уже обозначил те два пункта, в которых эта проблема сказывается на нашей работе и — шире — на деле православного просвещения. Именно слабая степень дисциплины объясняет как сложности, возникающие при реализации печатной продукции, так и некоторую избыточную произвольность в деятельности издательств. Правда, Православная Церковь блюдет принцип духовной свободы человека, как никакая другая конфессия и религия. Но правда и то, что человек, в своем свободном волеизъявлении исповедающий свою веру во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь, тем самым добровольно берет на себя обязательство подчиняться традициям этой Церкви. Не в компетенции Издательского Совета проектировать меры церковной дисциплины; мы можем только смиренно просить священноначалие обратить внимание на то, что связанные с этим проблемы сказываются на нашей работе. При этом мы вполне отдаем себе отчет в том, что подобные проблемы существуют в Церкви с апостольских времен, о чем убедительно свидетельствует Священное Писание Нового Завета.

Не новая в истории Церкви, но типичная черта нашего времени — это значительный приток в нее как молодежи, так и людей среднего и старшего возраста. Это явление очень отрадное само по себе; упомяну, кстати, что в Англии при постоянном уменьшении числа людей, ассоциирующих себя с той или иной христианской конфессией, постоянно увеличивается число православных. Но благодаря этому у нас статистически возросло и количество людей воцерковляющихся (я сознательно избегаю слова неофит, потому что оно приобрело несвойственный ему по прямому его значению оттенок осуждения, а нам следует принимать новоначальных с любовью о Господе). А воцерковление — процесс длительный, занимающий не один год и даже, строго говоря, не один десяток лет. Так что нам следует в определенной степени считаться с тем фактом, что в Церкви пребывает значительное число мало воцерковленных людей.

При этом нужно принимать во внимание, что люди среднего возраста и старше пусть даже не вполне чувствительным для себя образом подвергались воздействию антицерковной идеологии. Это ощутимо и на языковом уровне: недаром в языке светской публицистики слово догма имеет отрицательное значение, а слова ересь, еретик — положительное. Так что понимание церковной дисциплины может приходить к людям лишь постепенно, так же как глубокое принципиальное ее отличие от «партийной дисциплины».

И это понимание необходимо терпеливо воспитывать не в последнюю очередь посредством церковной литературы соответствующей направленности. В частности, необходимо ясно и четко разъяснять, чем соборность отличается от коллективизма, а духовное смирение — от тупого подчинения. Но очень важно не упускать из вида еще один аспект личностного характера. Достаточно хорошо известно, что зачастую те, кто впервые переступает церковный порог, принимаются местными, так сказать, «активистами», мягко говоря, невежливо. Парадокс в том, что человек, искренне стремящийся найти свое место в Церкви, воспринимает это как норму и через какое-то время сам начинает свирепствовать в отношении новоначальных. Пожалуй, значительно печальнее то, что люди, не имеющие ни достаточного церковного опыта, ни соответствующих знаний, очень любят поучать, причем непосредственно во время службы. Мне рассказывала одна мирянка, как во время евхаристического канона жестоко препирались две дамы, приставившие себя к свечкам, на тему — можно ли сейчас ставить свечи или нельзя. О том, что необходимо усердно молиться и, во всяком случае, хранить молчание, речи не было. Короче говоря, наши воцерковляющиеся православные, к сожалению, подчас бывают чрезмерно активными в своем незнании.

Следует ли бороться с их активностью? — Думаю, что не стоит. А вот просвещать их незнание нужно и необходимо, причем это дело всей Церкви, так как касается всех нас. Именно в этом смысле мы и просим благословения и поддержки священноначалия. И именно в этой связи для того, чтобы разорвать порочный круг, в котором распространение литературы в Церкви в конечном итоге зависит от этих же людей, представляется совершенно необходимым, чтобы вся православная литература, в том числе и полемическая, была выдержана в едином ключе, была бы вся проникнута христианской любовью, потому что только любовь о Господе врачует всяческие нестроения и душевные раны, ибо Спаситель отирает всякую слезу (см. Откр 21:4).

Подводя итоги своему выступлению, я хотел бы перечислить те аспекты работы Издательского Совета, в которых нам необходимо оперировать категорией долгосрочного планирования.

Нам необходимо повышать уровень редакционной подготовки и полиграфического качества наших изданий с тем, чтобы наша продукция служила образцом книжной культуры.

Для этого, в частности, мы предлагаем пересмотреть функции редакционных работников таким образом, чтобы при уменьшении их количества квалификация их позволяла бы им быть более разносторонними; отметим еще раз, что подготовка соответствующих кадров и разработка методов также ложится на плечи Издательского Совета.

Наша цель — довести норму прибыли в среднем по издательству до принятых в мировом издательском деле 20% и при этом ранжировать издаваемую продукцию по степени ее прибыльности, не упуская из вида, что некоторого рода издания должны быть дотируемы.

Особое внимание нам следует уделять выпуску миссионерской и апологетической литературы, учитывая при этом интересы и уровень развития, как церковного народа, так и общества в целом. Вообще нужно сказать, что издаваемые нами книги должны иметь конкретного адресата, и этого адресата нужно знать, как говорится, в лицо.

Крайне актуальны разработки по координации всего православного издательского дела. Эта координация требует не только наших усилий, но и внимания священноначалия.

Наконец, необходимо сугубое внимание к тому, чтобы наша церковная литература независимо от тематики была способна просвещать церковный народ в духе любви Христовой, которая есть основа всей деятельности Православной Церкви.

***